Эпоха метеоров
Когда все общее, это так сближает народ! Сегодня у всех есть машины, а тогда «Метеор» был один на всех — и в летний период едва ли не самый популярный скоростной транспорт в области. Поездки на нем вызывали во мне почти благоговейное чувство, высокое переживание, сходное с тем, что испытываешь в храме во время молебна — когда все мысли, от каждого сердца, сливаются в единый поток, словно ручейки, и вместе устремляются к Богу. Священники говорят: главная сила такой молитвы заключается в том, что если ты вдруг отвлекся, тебя все равно подхватит невидимой волной соборного (коллективного) разума. Точно так же ты невольно поддержишь своего соседа в минуту, когда случайно рассеется его внимание. И эта духовная связь между людьми, сила множества, собранного в единство, велика и непрерывна. Не случайно именно «летучий» корабль «Метеор» стал для меня символом народной силы и всеобщего движения в русле огромной реки — реки любви. Как же сохранить сегодня это единство, и в чем его выразить?
Смотреть на «Метеоры», стоящие на причалах, одно удовольствие. Все как на подбор: белоснежные, под номерами, украшенные флажками. Покачиваются на волнах аккуратными рядами... Они — хозяева Волги! И всюду вокруг — народ: летом, в жару, все стараются уехать на «Метеоре», с ветерком. И вот посадка завершена, судно разворачивается на фоне Речного вокзала, с видом на Волжский откос и Кремль — сказочная картина! — и постепенно набирает скорость, устремляясь вниз ил вверх по Волге. «Метеор» — флагман речного флота: он быстрее всех. Но главное — метеор общий герой: не частная собственность, не модная вещь… Быстрый, но величавый, он задает на Волге тон, оставляя позади другие суда. Смотришь только — мелькает по берегам зелень да маленькие деревушки. И вдруг уже — Кстово, а дальше выходим на гладь: Макарий… Дух захватывает от красоты и мощи Макарьевского монастыря: это Родина, это Русь! Над головой кружат чайки, тепло, солнечно — и чувствуешь, что тебя переполняет энергия. Хочется нести добро, любить, творить… Стихи рождаются и летят, словно сами собой, вместе с пенной волной за «Метеором»!
Бывало, летом уже с ночи ворочаешься, не спишь — тянет как магнитом куда-то, хочется на природу, в свою стихию. Это чувство просто не давало мне покоя в конце июня — начале июля, когда начиналась пора сенокосов. А поедешь — обязательно привезешь стихов! Мчишься на первом автобусе к Речному вокзалу. Перед тобой — Волга в дымке, шесть-семь «Метеоров» и «Ракет» на пристани, в тумане — нижегородский Кремль… Люди спешат на посадку — кто с корзинками, кто с курицей, кто с поросенком — купили на рынке и везут домой, в свои деревни. Вливаешься в общий поток, поднимаешься на борт — довольный, что урвал билет, а «Метеор» уже переполнен, битком... Завывает сирена, и мы, наконец, отчаливаем: «Граждане пассажиры, «Метеор» «Нижний Новгород — Васильсурск» отходит от седьмого причала». Шумят винты, от воды поднимается дым, «Метеор» разворачивается на Стрелке, взбивая пену, — и уносится вниз по Волге, к Васильсурску, Чебоксарам... У небольших легких «Ракет» маршруты были короче — например, до Кстова, и они же ходили по Оке, более мелководной, — до самой Рязани, Родины Есенина.
Мне нравилось выходить на любой пристани, где душа пожелает. Насладишься видом — волжские просторы, заливные луга, церквушка на откосе — самая что ни на есть русская, щемящая картина — и уходишь босиком, куда глаза глядят! Быстро приноравливался ходить без обуви и как по воздуху летал: нога привыкала чувствовать землю, и было совсем не больно — даже грибы в лесу мог собирать босиком. Мне нравилось ездить недалеко, особенно — к поселку Паркоммуна (где стоит Судоремонтный завод «Память Парижской Коммуны»). В этом месте раскинулись красивейшие заливные луга, куда в мае прилетает на гнездование овсянка-дубровник. Эта яркая птица, живущая в пойме реки, поет очень красивые песни — я специально приезжал, чтобы послушать и понаблюдать ее. А в лугах в это время шли сенокосы! За состоянием лугов в то время следили, выкашивали идеально, как стадионы — травинка к травинке, и никаких тебе кустов и завалов. Это сейчас луга зарастают березняком, ивняком, крупными сорными травами. Не поймешь — то ли это луг, то ли лес. И редкие луговые птицы уже не селятся там…
После работы, в выходные, выберешься на природу, нагуляешься, послушаешь птиц — и чувствуешь себя отдохнувшим телом и душой — как заново родился. Пока идешь до пристани, не спеша соберешь букет полевых цветов, даже не букет, а целую охапку: розы, гвоздики — всей этой садовой роскоши я не понимаю. И с ароматным пестрым букетом, в открытой рубашке, загоревший и свежий, возвращаешься в город — и уже хочется скорее записать стихи, что сочинил в дороге. Во время одной из поездок на «Метеоре» у меня был такой творческий порыв, что я сразу в дороге, на одном дыхании, написал две песни — «Спешу я жить» и «Заливные луга». Помню, как подъезжал в тот день к Нижнему: близился вечер, и уже звучали вокруг другие песни, и мысли мои потекли по иному руслу. На причалах стояли теплоходы, толпились в ожидании посадки туристы. Сколько интересных эпизодов: эйфория, свобода, встречи и расставания… отпуск! Тоже летнее, вдохновенное настроение, но стихи уже получились совсем другие — про любовь и теплоход «Сергей Есенин».
Я часто ездил с одним капитаном — Николаем Масалевым. Даже посвятил ему песню «Заливные луга», в которой звучит его голос. Нет, капитан не поет — все гораздо интереснее! У меня появилась идея: чтобы в начале песни слышались крики чаек, легкий плеск речной волны… А капитан перед отправлением, как обычно, объявил бы в микрофон о том, что отходит «Ракета» «Нижний Новгород — Работки». Только вместо названия конечного пункта, по моему замыслу, должно было прозвучать: «Заливные луга». Хотелось создать поэтичный образ — человек уплывает по Волге в разнотравье, в лето, в мечту…
В тот день на Речном вокзале было настоящее столпотворение. Но я все-таки рискнул обратиться к знакомому капитану с просьбой: «Не мог бы ты объявить: «Ракета» Нижний Новгород — Заливные луга отходит от седьмого причала»? А я запишу на магнитофон и потом сделаю из этого вступление к песне... Войдешь в историю города!» «Без проблем», — весело ответил Коля Масалев. Я поставил магнитофон на запись, а капитан скрылся в рубке и выдал заготовленную речь. И включил сирену, как будто уже отправка… Что началось на пристани! Люди заметались с мешками и корзинами: на какую «Ракету» бежать, и что это за Заливные луга? Потом Николай, конечно, всех успокоил: «Граждане пассажиры, не волнуйтесь — это был пробный шар!».
А какие красивые названия у поволжских сел и деревень! Бармино, Каменка, Разнежье, Бутурлино… В Бутурлино высокий красивый берег: поселок стоит на горе, и ее склоны утопают в зелени садов. Отсюда вышло много капитанов крупнейших волжских теплоходов, существуют даже целые династии! Другая любимая мною пристань находится в старинном селе Великовское. Оно расположено в живописном заливе, соединенном с Волгой узкой протокой, и «Метеор» туда заворачивал, плавно сбавляя скорость.
Любуешься поволжскими пейзажами с борта «Метеора» — и сердце переполняет гордость за родные места. Поля — как с картинки: ухоженные, обкошенные. На склонах пасутся стада коров и овец, где-то, слышно, шумит-работает дойка. И на пристанях идет оживленная торговля всем, что положено по сезону. Стоят полные корзины земляники, клубники, крыжовника, вишни… И не только ягод! Яблоки, семечки, яйца, малосольные огурцы, картошка, вобла, зелень и, конечно «Жигулевское» лысковское пиво — все шло нарасхват! Для любой пристани такой маленький рынок был украшением. Смотришь — меняются пейзажи, краски, ароматы… и сама Волга. Она живая, в ней все в движении!
Да, эпоха «Метеоров» была непростой, но люди жили с огоньком, духовно. Ждали начала навигации, ждали праздников — все от мала до велика. И в этом тоже выражалось наше русское, народное единство.
Сейчас ведется много разговоров о национальной идее, которую мы «потеряли». Говорят: «Надо в душе сохранять русский дух» — дух жертвенности личным ради общего блага, дух общинности и соборности, который после крушения социализма куда-то окончательно испарился... А ведь, казалось бы, еще недавно, чтобы почувствовать эту «русскость», достаточно было совершить поездку на речном «Метеоре» или «Ракете» — в 60-80-е они правили реками. Увы, эти скоростные суда уже превратились в антиквариат. Теперь по Волге ходят частные моторные яхты и носятся водные мотоциклы — по-своему прекрасные, но нет в них того величия, которым обладал «крылатый флот» (а корабли на подводных крыльях действительно были гордостью Союза). Дело даже не в том, что в других странах не существовало подобных технологий: просто на борту «Метеора», пожалуй, ярче всего ощущалось то самое народное единство, которого России так не хватает сегодня. Богатые и бедные, молодые и старые, простые и образованные — всех захватывал единый порыв счастья и гордости за родные просторы, пока продолжался стремительный полет по водам великой русской реки. Вспомним, как это было…
песня "Заливные луга"
Click to download in MP3 format (8.09MB)
ЗАЛИВНЫЕ ЛУГА
Все мы стали нынче городские,
Только память детства дорога.
Ждут меня за Волгой заливные,
С детства сердцу милые луга.
Ветерок по пойме разгулялся,
Васильки, дыханье затая,
Отражают солнце с небесами,
«Добрый день!» ромашкам говорят.
И споет мне соловей с калины,
И затронет песнь коростеля,
Словно душу из груди мне вынут,
И от полных чувств заплачу я.
Искупаюсь в озерце притихшем,
Луговых цветов нарву я всех,
И на пристани девчонке загрустившей
Подарю веселенький букет.
Припев
Заливные, заливные, заливные,
Мчит меня к вам белый «Метеор»,
Сенокосные луга родные,
Мое сердце рвется на простор.
Сенокосные луга родные,
Мое сердце рвется на простор.