Кузница.
Приехал к родителям. По традиции надо истопить баньку. Банька прожорливая, в топку бросаю все, что горит - это старая яблоня, вишня, оставшиеся от старых построек трухлявые бревна. А вот одно попалось, которое не пролезат в топку, с большим кованным крюком и скобой. Раскалываю. Крюк отлетает в сторону. Беру в руки эту добротную вещь. Какое то тепло идет от него и энергия. Показываю отцу. - Бать, не пригодится? - Нет уж, сынок, ничего сейчас нам с матерью не пригодится, - сказал покашливая. Я подсел к нему и у нас затянулась добрая беседа о прошлом. - В нашем колхозе была добротная кузница, где трудились два кузнеца, ветераны войны - Бондаков Алексей Васильевич по кличке Колбас и Заварыкин Иван Дмитриевич, а значит Ванька Заварыкин. А был еще в колхозе Лешка Бас, тот, когда идет собрание и нужно поддержать председателя Катьку Климкину, он мастак своей глоткой и ораторскими способностями такое выкинет. Чего с него взять, прошел войну, был ранен в голову. Конечно, наши кузнецы не ковали из металла розы, как соревнуются сейчас в мастерстве другие, но были знатные. Вся домашняяя утварь, старые ведра, различные задвижки, обручи, а в колхоз - бычьи цепи, мощные скобы - но все разве перечислишь, всё держалось на них. Мы заходили в кузницу и с интересом наблюдали как среди копоти, пыли, раскаленного горала и двигающихся мехов Ванька Заварыкин большими клещами держит красную накаленную скобу, а Колбас мощную кувалду. Вот интересно, он не выговаривал букву р и так искусно прятал свой дефект, не заметишь. Трактор называл дизель, березу - белая, на дорогу - по ходу, веревку - лямка, но так гладко. Но когда напьется, у нас даже у детей чубчики на голове сварачивались колечками от его тырлыканья.